Таро Сумасшедшего Дома. Старшие Арканы
Описание карты. На карте ЛУНА в Madhouse Tarot изображена полная Луна в ночном небе.
Луна с безумных губ всю ночь роняет мёд
И пригород его как лакомка сосёт
А звёзды роем пчёл слетаются на это
Садам приевшееся медоточье света
На эту патоку что капает с луны
Её лучи густы и в мёд превращены
Гляжу с опаскою на приторную сцену
Боюсь пчела Арктур тебе я знаю цену
Не с розы ли ветров он собран этот мёд
Что тянется как луч и мне ладони жжёт
Из книги «Мост Мирабо (сборник)» Гийома Аполлинера. Перевод М. Яснова
Луна светит очень ярко, но темнота ночи от ее лучей не рассеивается. Есть только коридор лунного света, очень плотного, как мерцающий шелк. От лика к лицу, от светила к полузакрытым глазам, на грани яви и сна, на границе реальности и фантазии. Глаза отражают коридор Лунного света.
Луна видит лишь свое отражение в этом луче. Тёмная сторона Луны и темная сторона ума не видны никогда. Только иногда на этом призрачном пути открываются двери и в их портале проступают чудовищные отпечатки страхов, травм и иллюзий.
Лунный свет течет с неба безмолвным потоком. Он ложится серебряной, замшевой пылью на пол больничной палаты. Становишься на эту зыбкую опору, а потом начинаешь тонуть в этой пыли, погружаешься в нее, не в силах сопротивляться очарованию иллюзий, фантазий и причудливых снов своей темной стороны.
Как вы уже, наверное, догадались сегодня герой нашей карты – Гийом Аполлинер (настоящее имя — Вильгельм Альберт Владимир Александр Аполлинарий де Вонж-Костровицкий) — французский писатель, поэт, литературный и художественный критик, журналист, один из наиболее влиятельных деятелей европейского авангарда начала XX века.
Друзья Аполлинера любили его рисовать. Его античный профиль, его голова, по словам писательницы Гертруды Стайн, “как у императора позднего Рима”, притягивали художников. Поэта сравнивали то с Цезарем, то с Вергилием.
Романские корни определили его внешность и южную живость характера; славянские – гордость и открытость. К тому же почти всю жизнь он прожил французом без гражданства, которое с большим трудом смог получить всего за два года до смерти. Достаточно взрывчатая генетическая смесь, умноженная на повседневные обстоятельства, располагавшие к жесткости и обидчивости, – все это были основы сложного и трудного характера. Так – сложно и трудно – его и воспринимали: впечатлительный, наивный, немного суеверный; сангвиник, тиран, самодур; внутренне чистый, простой, легко сходящийся с людьми; блестящий и остроумный собеседник, постоянно готовый к шутке; певец меланхолии, поэтике которого вовсе не присуща радость…
В годы, когда Аполлинер только начинал сочинять, в далекой России, притягательной для славянской частички его души, первооткрыватель французских символистов Валерий Брюсов писал о другом поэтическом гении, о Поле Верлене, как о “человеке двойственном”, в котором уживались одновременно “ангельское” и “свинское”. В какой-то степени таким же двойственным был и Аполлинер, всю жизнь метавшийся между любовью и игрой, соединяющий с традицией высокого лиризма страсть к низкой мистике.
Оба эти стремления Аполлинер, очевидно, унаследовал от матери, Анжелики Костровицкой. В шестидесятые годы судьба забросила ее из Польши в Италию, – когда родился Гийом, Анжелике было двадцать два года, и уже несколько лет как она была “похищена” итальянским офицером Франческо д’Эспермоном.
Мистификации преследовали Аполлинера со дня рождения: через пять дней после этого знаменательного события, которое произошло 26 августа 1880 года, он был зарегистрирован в римской мэрии под фамилией Дульчини – как ребенок от неназвавшихся родителей. Через два года та же судьба постигла его брата Альбера, который при рождении был записан под фамилией Зевини и чьи родители также были “не установлены”. В дальнейшем это дало Аполлинеру повод пестовать и поддерживать самые фантастические россказни о своем происхождении – вплоть до того, что его предками были то ли Наполеон, то ли папа римский.
Таинственное происхождение бросило отсвет на всю жизнь поэта. Пока юный Вильгельм Костровицкий ходит в школу – сначала в коллеж в Монако и в Каннах, а затем в лицей в Ницце, – его мать играет в казино и приобретает репутацию “красивой авантюристки”. И когда в Ницце семнадцатилетний начинающий поэт и его товарищ по лицею Анж Туссен-Люка приступают к изданию рукописного журнала, сразу же приходится думать о первой мистификации – о псевдониме: Вильгельм подписывал свои произведения именем “Гийом Макабр” (“Гийом Мрачный”), а Анж – “Жеан Лок” (“Жеан Нищий”). В дальнейшем Аполлинер не раз прибегал к литературным мистификациям, псевдонимам – чего стоит одна история 1909 года, когда стали появляться статьи и стихи некоей Луизы Лаланн, сразу же привлекшие внимание читателей незаурядностью суждений о современной женской литературе и большим лирическим даром. Этот розыгрыш, устроенный Аполлинером, почти год будоражил публику, пока не наскучил самому мистификатору. Карнавальность жизни и поэзии переплелись, чтобы уже никогда не оставлять поэта.
Первая поэтическая любовь и первая серьезная авантюра поджидали Аполлинера летом 1899 года, когда мать отправила его с братом в пансионат бельгийского городка Ставло, на каникулы. Здесь родился и первый серьезный поэтический цикл юного Аполлинера – “Ставло”. Именно в таком виде – как цикл стихов – он будет напечатан только через полвека: стихи, перевязанные ленточкой, сохранит валлонка Марей – Мария Дюбуа, к которой они и были обращены. Уже в этом цикле Аполлинер становится изысканным любовным лириком – сладострастным и ранимым певцом неразделенной любви.
Любовь к Марей прервалась осенью, когда Анжелика Костровицкая, в очередной раз стесненная в средствах, повелела братьям тайком ускользнуть из пансионата, не расплатившись с хозяином.
После этих событий проходит всего несколько месяцев, а у Аполлинера – уже пытающегося сотрудничать в литературных журналах – очередное увлечение: шестнадцатилетняя Линда Молина да Сильва. Темноволосой Линде, томной и тихой красавице, немного шепелявой, что, очевидно, придает удивительное очарование ее голосу, Аполлинер посвящает особый цикл лирических стихов – особый, во-первых, потому, что каждое стихотворение написано на обороте почтовой открытки, и открытки эти с апреля по июнь регулярно посылались на юг, где всё семейство Молина да Сильва проводило весну и лето 1901 года; особый и потому, что все эти “любовные диктовки” – не что иное, как проба сил молодого Аполлинера. Будущий реформатор стиха обязан был пройти школу и понять, что он может быть профессионалом, что ему доступна любая, даже самая изощренная поэтическая форма. Так возникают мадригал и акростих, “хвостатый сонет” и триолет, терцины и элегия.
Но Линда не хочет – или еще не умеет – ответить на это чувство. В письме к одному из общих приятелей она постоянно так и повторяет: “это чувство”. “Неужели он испытывает ко мне это чувство?”, “Я не могу разделить это чувство”, “Я думаю, он очень горд и много страдает, видя, что я не могу ему ответить на это чувство…” Линда, как и Марей, сохранила все любовные послания молодого поэта, и впоследствии они были опубликованы в его посмертной книге “Что есть”. На “это чувство” Аполлинера мало кто мог ответить. Не смогла это сделать и англичанка Анни Плейден – его по-настоящему большая и по-настоящему трагическая любовь. Во всяком случае, безответное чувство сделало Аполлинера выдающимся лирическим поэтом.
Он познакомился с ней в Германии, в доме графини Элеоноры Мильгау, куда был приглашен учителем французского языка к малолетней дочери графини Габриэль и где Анни служила гувернанткой. Об их бурном романе – на берегах Рейна, Сены и Темзы, о побеге Анни Плейден в Америку от жарких домогательств
не очень ей понятного и пугающего страстью и эрудицией поэта уже написаны сотни страниц; но куда важнее написанное самим Аполлинером, и прежде всего “Рейнские стихи” – и те, что вошли в его книгу “Алкоголи”, и те, что он по разным причинам в нее не включил. История этой горькой любви превращается в
стихах из события личной жизни в явление поэтической культуры. Обширный круг исторических, литературных, живописных и просто бытовых ассоциаций растворяет любовь в жизни, придавая последней неповторимые колорит, глубину и напряженность.
Начиналась эпоха Монмартра, знаменитой “Прачечной на плоту”, на долгие годы соединившая воедино “Триумвират”, как их называли современники: Аполлинера, Пикассо и поэта Макса Жакоба. Несколько позже началось переселение художников с Монмартра на Монпарнас, в не менее знаменитый “Улей”, – и все это войдет в историю как “belle epoque”, “прекрасная эпоха”, время слома и смены эстетических позиций. Начинались новые мифы: скорость, механика, симультанность, то есть осознание в искусстве одновременности самых разных процессов. Воинственно вступали в жизнь католическое возрождение и мистические пророчества: Жакоб “видит” на стене своей комнаты тень Христа и становится ярым католиком; потом предсказывает литератору Рене Дализу первым из их круга умереть, причем в молодом возрасте, – и Дализ “первым”, в 1917 году, гибнет на фронте; потом Джордже де Кирико рисует пророческий портрет Аполлинера под названием “Человек-мишень”, за много лет до ранения поэта отмечая то место на его виске, куда попадет осколок снаряда…
Идея “Бестиария” пришла к Аполлинеру в 1906 году, в мастерской Пикассо, когда он наблюдал за работой друга-художника, гравировавшего в то время изображения животных. А через год тот же Пикассо познакомил Аполлинера с Мари Лорансен. Ей – двадцать два, ему – двадцать семь. Она художница и
немного поэтесса, за его плечами крах сумасшедшей любви к англичанке Анни Плейден, уже значительный опыт работы журналистом и критиком, серьезные публикации стихов и прозы. Они пробудут вместе пять лет, которые окажутся наиболее существенным временем в жизни поэта, когда готовилась к изданию книга Аполлинера “Алкоголи”.
“Алкоголи” вышли в апреле 1913 года. Французский писатель Даниэль Остер как-то заметил, что в “Алкоголях” Аполлинер представляется Орфеем, спускающимся в ад воспоминаний. Последние два года перед выходом “Алкоголей” особенно могли смахивать на “ад” – во всяком случае, на ад душевный, в который нет-нет да и низвергался Аполлинер. По крайней мере, три события этого времени определили душевную напряженность, смятение и мучительный поиск поэтической сублимации, которые привели его к созданию лирических шедевров: разрыв с Мари Лорансен, история с похищением “Джоконды” и встреча с Блэзом Сандраром.
“Джоконда” была похищена из Лувра 21 августа 1911 года. Аполлинер был арестован 7 сентября по подозрению в причастности к этому преступлению. Подозрение пало на Аполлинера из-за его дружбы с неким Жери Пьере, одно время работавшим секретарем поэта; Пьере оказался нечист на руку, он похищал
из Лувра всякие мелочи, которые затем продавал коллекционерам. Арест поэта оказался непродолжительным, 12 сентября он уже был на свободе, благо Пьере дал правдивые показания, а лицейский друг Аполлинера Анж Туссен-Люка, ставший к тому времени адвокатом, защитил своего старого товарища в суде. Однако дело было закрыто только в феврале 1912 года, и весь этот период панических мучений, обуревавших поэта, высветил то, что он порою скрывал от самого себя: его гражданскую “неполноценность”, которая легко приводила к националистическим нападкам со стороны тех, кто видел в инородце опасность для общества и культуры.
Пребывание в парижской тюрьме Санте стало поводом для написания выдающегося цикла стихотворений: подхватывая традиции “тюремной лирики”, прежде всего Верлена, Аполлинер создает шедевр в духе классической поэзии, следом за которым мог быть только один шаг – в сторону поистине новой поэтической эстетики. Этот шаг был сделан в 1912 году, когда Аполлинер опубликовал “Зону” и “Вандемьер” (кстати, первое из аполлинеровских стихотворений, которое появилось в печати без знаков препинания). Написанию “Зоны” предшествовало чтение Блэзом Сандраром в мастерской художника Робера Делоне своей поэмы “Пасха в Нью-Йорке”, сочиненной в апреле 1912 года. Эта поэма, написанная Сандраром на одном дыхании, впервые открыла путь той ритмике, тому потоку поэтического сознания, без которых сегодня уже немыслима французская поэзия. Оттолкнувшись от Сандрара, Аполлинер совершил переворот в поэзии, найдя для мощнейшего лирического чувства адекватную поэтическую форму.
Напомним, что все эти события разворачивались на фоне мучительного разрыва с Мари Лорансен. История с похищением “Джоконды” еще больше отдалила художницу от поэта, так же как отдалила от него многих мимолетных знакомцев, так же как заставила его брата Альбера покинуть Париж, где он работал банковским служащим, и уехать в Мексику. Америка уже отторгла у него Анни и теперь забрала второго близкого ему человека. Мать Аполлинера негодовала и презирала сына, мадам Лорансен его явно недолюбливала. Ее смерть в пасхальную ночь 1913 года, буквально накануне выхода “Алкоголей”, лишь на короткое время снова сблизила Мари и Гийома. А через год все пошло прахом: в июне 1914 года Мари выходит замуж за немецкого художника Отто Вайтьена, а еще через месяц начинается первая мировая война, поставившая крест на всей прежней жизни Аполлинера.
Оставшиеся ему три года представляются сегодня какой-то лихорадочной агонией: война, в которую он ринулся с головой, стараясь отнюдь не показным патриотизмом “заслужить” столь желанное французское гражданство; не прекращающееся бурное сотрудничество с парижской прессой; стихи и проза, которые пишутся, кажется, без оглядки на бои; наконец, новые любови, столь же лихорадочные, как вся эта военно-литературная жизнь, – сначала к великосветской красавице Луизе де Колиньи-Шатийон, затем к юной жительнице Алжира Мадлен Пажес; наконец, женитьба на рыжекудрой красавице Жаклин Кольб, с которой Аполлинеру удалось прожить всего полгода до его внезапной смерти от “испанки” 9 ноября 1918 года…
Почему именно Гийом Аполлинер был выбран в качестве героя карты ЛУНА в Madhouse Tarot несложно догадаться. Ведь в его жизни было всё, что несёт в себе эта карта: как положительное – творческое воображение, развитая фантазия, пророческий дар, так и негативное – неясность, сомнения, страхи, неуверенность, превратно понятые слова, неискренность, двуличие, мнительность, внутренние противоречия, эмоциональные срывы.
Аполлинер чутко улавливал тенденции своего времени и понимал необходимость создания нового типа искусства. Именно поэтому он, на протяжении всего своего творческого пути, так настойчиво говорил об особой миссии поэта, о его долге созидать новую реальность. Не случайно именно Аполлинеру принадлежит слово “сюрреализм”, сверх-реальность. Или, скорее, реальность, увиденная и воспринятая по-новому, так, как захотел её воспринять сам художник. Отсюда возникает понимание того, что художник волен силой своего дара любой предмет, любой образ сделать произведением искусства. Отсюда проистекает удивительная политематичность стихотворений Аполлинера, который черпал вдохновение во всех эпохах, культурах, странах.
Желание по-новому осмыслить окружающую действительность влекло за собой необходимость в использовании ярких, иногда даже шокирующих образов, что заставляло читателей иначе взглянуть на давно знакомые, ставшие уже банальными вещи, позволяло им увидеть мир так, как видит его художник, глубже и полнее осмыслить его.
Общее значение карты ЛУНА в Madhouse Tarot – иллюзии, сны и фантазии, тайные враги или опасность, обман, заблуждения, непостоянство, неясность, очарование, нестабильность, изменчивость.
События – утаивание фактов, уничтожение свидетельств, ложь, предательство, измена, самообман, взаимодействие с колдунами и гадателями, обучение магии и колдовству, астральные видения и контакты, оккультизм; канун важных перемен к лучшему (самая темная ночь всегда бывает перед рассветом), процесс брожения.
Сфера эмоций – ожидание отношений, одиночество, неискренность, двуличие, лицедейство, скрытая ревность, зависть, неудовлетворенные влечения, безответная или тайная любовь, скрытность, долгие сомнительные связи, слежка за партнером.
Особенности психического состояния – видения, сновидения, страхи и кошмары, галлюцинации, алкогольная и наркотическая зависимость, лунатизм, зависимость психики и здоровья от Лунных влияний, гормональные сбои.
Итог – увязание в ситуации, как в болоте и попытки выхода из создавшегося положения, подозрения, ошибки, клевета, углубление в собственное подсознание, самопознание, беспокойство, предчувствия, недомолвки, критические дни у женщин.
Тропинка (Pass) на Древе Сфирот в соответствии с системой Ордена “Золотой Зари” между Сефирой Малкут и Нецах проявляется в процессе жизни во всех живых существах, в их врожденных основных функциях и инстинктах. Высшее проявление этого Пути обожествление природы как духовного и этического центра. Восхождение по нему открывает жизнеспособную мудрость всего материального мира, а нисхождение порождает жизненную силу, способную восстановить и исцелить все живое. Этот Путь безжалостный и жестокий, обнажающий темные, примитивные аспекты человеческой природы, которые общество стремится
подавлять, но они являются неотъемлемой частью человеческой сущности.
*Использованы материалы статьи Михаила Яснова «Гийом Аполлинер»
ЗАДАЙТЕ ВОПРОС КАРТАМ MADHOUSE TAROT (нажмите на рубашку и получите ответ)
ПОХОЖИЕ СТАТЬИ:
